Каждый раз, когда сравнивают демократии и диктатуры, сторонники "сильной руки" кивают на военное время. Их подход сводится к тому, что авторитарные системы, возможно, отстают в ситуации мира, зато с военными вызовами справляются на ура. Что пропаганда превращает жителей диктатуры в мотивированных пассионариев. Что вторжение на территорию страны, привыкшей к роли "осажденной крепости", неизбежно приведет к партизанскому движению, сопротивлению и всем остальным атрибутам советского культа о "Великой Отечественной".
А потом украинская армия заходит в Курскую область и ничего из перечисленного не случается.
Причем все "не произошедшее" особенно рельефно выглядит на фоне того, что происходило в Украине в первые месяцы вторжения. Митинги против российских окупантов в Херсоне. Видеоролики с гражданскими, которые останавливали российские танки в Черниговской области. Очереди в военкоматы по всей стране. Всплеск волонтерства и рекордные донаты. Отечественный опыт реакции на российское вторжение заставлял нас ждать, что украинское вторжение в РФ спровоцирует нечто подобное. Но оно не спровоцировало.
На самом деле в этом нет ничего удивительного.
Последние тридцать лет жизни нашей страны – это опыт дискуссии и конкуренции. Каждый новый украинский президент находился в оппозиции к предыдущему. Любая попытка закатать страну в бетон единодушия – с треском проваливалась. Украинское многоголосие рельефно выделялось на фоне монументальных иерархий большинства бывших республик Советского Союза — и потому на наш опыт государственности соседи с Востока смотрели свысока.
В самой России в это время государство забирало под свою опеку все сферы общественной жизни. Маргинализировала несогласных, расправлялась из медиа и убивала конкурентов. Москва заключала со своими гражданами новый социальный договор, в рамках которого они обменивали свои политические права на набитый холодильник.
В какой-то момент Путин добился желаемого. Пространство русской жизни стало напоминать армейский плац. Вертикаль управления превратилась в столб, звенящий от напряжения. Но в этой схеме не осталось места для граждан.
Потому что при всех своих недостатках у демократии одно неоспоримое преимущество. Ее граждане живут с чувством причастности к происходящему. Они воспринимают себя как акционеры собственного государства. Относятся к чиновнику как к функции и не привыкли обожать президента. А потому и государство для них — свое.
А диктатуры способны только заливать низовую активность бетоном, причем этот процесс никогда не бывает выборочным.
За двадцать лет российский президент убил в своих согражданах горизонтальные связи и чувство ответственности. Опыт инициативы и привычка к пассионарности. Выпалил ощущение субъектности и низовой отклик на события. Он приучил их к тому, что "государству видней", а потому в момент кризиса государства в России никто не торопится подставлять вертикали плечо.
За четверть века своего правления Владимир Путин добился того, что его страна стала страной одиноких и разобщенных людей.
Российская вертикаль победила не только оппозицию. Она, прежде всего, победила свой собственный народ — превратив его в население. Население может одевать военную форму – соблазнившись величиной единовременной выплаты. Может с молчаливым согласием наблюдать за очередным спектаклем по продлению полномочий правителя. Или может с дивана поддерживать военные преступления, совершаемые их армией на оккупированных территориях. Но население не умеет проявлять солидарность и самостоятельную активность. Просто потому, что для этого нужны граждане — а именно от зачатков гражданственности Путин отучал Россию, готовя ее к войне.
Все, что принято было считать "украинскими недостатками", оказалось основой нашей устойчивости. Последние тридцать лет мы переоценивали нашего противника и недооценивали себя. Слабость наших вертикалей компенсировалась силой наших горизонталей.
В момент вторжения в Украину было то, чего в конце концов не оказалось в России. Критическая масса граждан.
Курская же операция доказала, что российские обыватели, выпадая из-под всевидящего глаза властной вертикали, превращаются в безразличных статистов и пассивных зрителей.